Недаром говорят, что война считается законченной, когда установлена судьба каждого человека, пропавшего без вести. В этом смысле Россия пребывает в состоянии войны ещё с первой - Гражданской, не говоря о Второй мировой и множестве «локалок» новейшей истории.
Северный Кавказ имеет особый «статус» – это земля, где вместе с останками и осколками минувших войн застряло ещё очень много неразрешенных проблем «из прошлого века».
Это бездомность сотен тысяч русскоязычных беженцев, незаконченная реабилитация участников боевых действий, социальная неустроенность мирного населения «горячих» территорий. А ещё – это пропавшие без вести и неопознанные жертвы кавказских конфликтов.
На прошлой неделе руководитель «Миротворческой миссии имени генерала Лебедя» Александр Мукомолов провел совещание, посвященное итогам работы организации в 2010-2011 годах. В интервью нашей газете он рассказал о деятельности миссии и о новых методах поиска пропавших без вести.
Александр Мукомолов: «Мы внесли предложение президенту страны о создании генетического банка данных для упрощения процесса идентификации останков погибших.
Второй вид нашей новой деятельности – это реабилитация жертв конфликтов. Третий блок – вынужденные переселенцы из Чеченской республики. Помогаем организациям переселенцев, насколько хватает средств, оказываем адресную помощь наиболее обездоленным…»
– Александр Федорович, вы внесли предложение президенту страны о создании генетического банка данных. Что он собой представляет?
– Да, после консультаций со специалистами мы предложили внести дополнения в 242-й Закон в части обязательной и бесплатной геномной регистрации родственников пропавших без вести и создания государством единого банка данных. Сколько бы ни было останков, информация о них должна быть в одно месте. И тогда государство сможет выполнить обязательства по их идентификации.
Это будет прорыв, потому что сейчас только в Чечне официально известно местонахождение 119 захоронений, в которых находятся останки около 2000 человек. Сегодня их надо поднимать, но пока костные материалы не с чем сравнивать. С созданием банка данных вопрос решится уже на 50-70 процентов. Это позволит идентифицировать и отдавать останки родственникам, хоронить и поминать погибшего по местным обычаям.
– Что такое генетический паспорт?
– Этот вопрос уместнее было бы задать специалистам судмедэкспертных учреждений, которые владеют высокотехнологичными методами исследований. Могу лишь сказать, что генетический паспорт – это результат молекулярно-генетического исследования образцов крови или костей человека. Паспорт сугубо индивидуален. Внешне он может быть выполнен графически или в цифровом варианте. Главное – это возможность сравнить паспорт пропавшего (костные останки) с паспортом ближайшего родственника (образец крови) и с большой степенью точности определить сходство, т.е. провести их идентификацию.
Единый банк данных позволит проводить эту работу в масштабе всего Северного Кавказа. Считаю уместным добавить, что при идентификации используется также прижизненная информация на пропавшего (его физические, антропологические, стоматологические и другие данные). Она позволяет избежать ошибки и увеличивает степень точности практически до 100 процентов.
– Это секретная информация?
– Она конфиденциальна, не для общего пользования.
– Сейчас набирает обороты движение против следственных органов Чечни, которые собирают информацию о российских военнослужащих – поименно, кто, где, на каком блокпосту служил, кто командир... Как вы думаете, не начнете вы сталкиваться с противодействием очень ярым и явным… наших военных?
– Мы – нет. Потому что мы только создаем систему розыска с учетом освоения современных методов исследований. Расследованием преступлений, совершенных во время вооруженного конфликта, любой стороной конфликта, занимаются правоохранительные органы.
За пятнадцать лет работы на Северном Кавказе мне приходилось сталкиваться с чудовищными фактами насилия: и в отношении русских в начале девяностых, и с бесчинством отдельных военных на блокпостах, при т.н. зачистках, и бандитов при похищении пленных, зверским отношением к ним ямах-зинданах. Понимание недопустимости гражданской войны приходит. Все мы виновны в происходившем – власти, общество, каждый участник этих трагических событий.
Сейчас у нас один правильный путь – залечивать раны, нанесенные войной. Миротворческая миссия видит свою роль в этом процессе. Это розыск пропавших, реабилитация пострадавших в конфликтах. А что касается следственных органов Чеченской республики, то пусть они правильно выполняют свою задачу в рамках работы Следственного комитета Российской Федерации.
– Второй вид вашей новой деятельности – это реабилитация жертв конфликтов. Будете создавать реабилитационный центр?
– Нет, мы центры создавать не собираемся, потому что на Ставрополье и так есть хорошая санаторно-курортная база. У нас есть специалисты, психологи, которые работают со всеми видами расстройств, в том числе посттравматических. Работа идет по двухнедельному курсу с группами по 15 человек, за год реабилитируем шесть групп. Да, это немного, но все это и достаточно дорого. Лечение одного человека стоит до 30 тысяч рублей. В него входит диагностика, лечение, восстановление психического состояния, питание, культурная программа. Медицинские показания наших пациентов неважные.
Помощь оказываем не только родственникам пропавших в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Северной Осетии. Берем людей из числа вынужденных переселенцев, военнослужащих, которые получили травмы, увечья, контузии, также берем людей, которых мы когда-то освобождали.
– Из Чечни ушло 300 тысяч русских. Люди либо погибли, либо были выселены, мыкаются по России, большинство в Ставропольском крае. Что с реабилитацией и помощью этим гражданам России?
– Это третий блок нового направления – вынужденные переселенцы из Чеченской республики. Тема открылась, когда мы стали выходить на родственников пропавших русских, естественно, стали беседовать с людьми о жизни и увидели, какая жуткая здесь картина. Люди, потерявшие во время войны жилье, имущество, здоровье, а зачастую кормильцев и близких, страдают по сей день.
Часть погибла на войне, а многие умерли уже в «статусе беженцев». Чаще умирают мужчины, они просто не выдерживают сердцем это всё. И поэтому мы сейчас вплотную работаем с этой категорией российских граждан, помогаем организациям переселенцев, насколько хватает средств – оказываем адресную помощь наиболее обездоленным, информируем власти об истинном состоянии дел.
В 2010-2011 г.г. президент РФ поручил Минрегионразвития и ФМС РФ разработать «Новый порядок поддержки граждан, безвозвратно покинувших Чеченскую Республику». Сейчас исполнение этих документов в стадии завершения. Надеемся, что новый порядок действительно поддержит сотни тысяч наших земляков. Поживем – увидим. Если что-то получится не так, будем действовать по обстоятельствам. Главное, что до всех уровней власти удается достучаться.
Беседовал Матвей Ткачев.
Опубликовано 14 сентября 2011 года в газете «Время СК», №37 (139)
При реализации настоящего проекта ММГЛ используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 8 мая 2010 года №300-рп.
добавить комментарий